Драконья погибель - Страница 16

– Раньше он против моей помощи не возражал,– сказала она более обиженно, чем следовало.

Джон обнял ее одной рукой и привлек поближе.

– Он чувствует себя одураченным,– легко пояснил он.– А поскольку сам он, понятное дело, себя одурачить не мог, то, значит, это сделал кто-то из нас, не так ли?

Он наклонился и поцеловал ее; голой шеей под завитками заплетенных в косу волос она чувствовала твердость его руки. Впереди в призрачных березах и тощем кустарнике зашуршало резко, затем отозвалось более мягким, ровным шепотом в кронах над головой, и Дженни ощутила запах дождя чуть ли не раньше, чем лица ее коснулась первая капля.

Позади послышались проклятия Гарета. Он хлюпал к ним через поляну, вытирая брызги с очков. Волосы его длинными прядями липли к вискам.

– По-моему, мы перехитрили самих себя,– сказал он мрачно.– – Место для лагеря выбрали хорошее, а про укрытие забыли. Вниз по течению под обрывом есть пещера…

– Выше уровня воды?– поинтересовался Джон с озорным мерцанием в глазах.

Гарет сказал, обиженный:

– Да! И не очень далеко отсюда.

– И лошади там тоже поместятся?

Юноша ощетинился.

– Я могу пойти посмотреть.

– Нет,– бросила Дженни. И прежде, чем Гарет попытался протестовать против ее вмешательства, сказала резко: – Я обвела лагерь охранными заклятиями, и пересекать их не стоит. Тем более – сейчас уже темно…

– Но мы промокнем!

– Ты уже промок несколько дней назад, мой герой,– дружески-грубовато заметил Джон.– Здесь мы по крайней мере в безопасности, если вода начнет прибывать.– Он взглянул на Дженни, все еще обнимая ее за плечи, – настроение Гарета тревожило обоих.– Так что там с охранными заклятиями, милая?

Она пожала плечами.

– Не знаю,– сказала она.– Иногда они срабатывают против шептунов, иногда нет. Почему – не знаю. То ли что-то не так с шептунами, то ли с самими заклинаниями…

Или потому (добавила она про себя), что не с ее властью сплести охранное заклятие должным образом.

– Шептуны?– недоверчиво переспросил Гарет.

– Что-то вроде кровососущих дьяволов,– уже раздражаясь, пояснил Джон.– Не в этом сейчас дело. Главное – чтобы ты оставался в лагере.

– Я что, даже не могу поискать укрытия? Это же рядом!

– Если ты переступишь границу лагеря, дороги назад уже не найдешь,– отрезал Джон.– Ты думаешь, мы доберемся скорее, если будем несколько дней разыскивать твое тело? Дженни! Если ты не собираешься стряпать, то этим сейчас займусь я!

– Собираюсь-собираюсь,– откликнулась Дженни с поспешностью, которая не была совсем притворной.

Когда они с Джоном вернулись к дымящему укрытому от непогоды костру, она еще раз оглянулась на Гарета, стоящего на краю слабо мерцающего круга. Уязвленный отповедью, юноша подобрал желудь и швырнул его с досадой в сырую тьму. Во тьме прошелестело, прошуршало, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь тихой бесконечной дробью дождя.

Назавтра скомканные холмистые земли кончились и путники вошли в сумрак огромных лесов Вира. Дубы и боярышник подступили к самой дороге, цепляя лица путешественников бородавчатыми свешивающимися ветвями, а копыта коней – сплетением корневищ и мокрыми пригорками мертвых листьев. Черная путаница голых сучьев слабо пропускала дневной свет, зато великолепно пропускала дождь – сеющий, бесконечный, глухо бормочущий в зарослях орешника. Земля пошла хуже – вязкая, неровная; гниющие деревья стояли местами по колено в серебряной воде, и Аверсин заметил однажды мимоходом, что болота опять наступают с юга. То и дело дорога оказывалась заплетенной зарослями или перекрытой упавшими стволами. Расчистка пути и прорубание обходных троп стали повседневной мукой. Даже Дженни, с детства привыкшей к тяготам жизни в Уинтерлэнде, приходилось несладко, она просто не успевала восстановить силы: засыпала усталая и просыпалась в серой предрассветной полумгле, нисколько не отдохнув. Каково приходилось Гарету, она могла только предполагать. Трудности укоротили его норов, и он жаловался горько на каждой стоянке.

– Что он там все высматривает?– спросил он однажды в полдень, когда Джон, приказав им остановиться (пятый раз за последние три часа), спешился и, вооруженный охотничьим луком из тяжелых рогов, исчез в зарослях орешника и терна по ту сторону дороги.

Дождь шел с утра, и долговязый юноша вымок самым жалким образом, восседая на Чалой Тупице – одной из запасных лошадей, взятых в Холде. Это была вторая верховая лошадь Дженни, а Чалой Тупицей ее окрестил Джон – к несчастью, метко. Дженни подозревала, что в минуты слабости Гарет винит ее даже за то, что в Холде так плохо с лошадьми. Дождь перестал, но холодный ветер ощупывал ребра даже сквозь ткань одежды; то и дело очередной порыв сотрясал сучья над головами и осыпал путников остатками дождя вперемешку с жухлыми, пропитанными влагой дубовыми листьями, похожими на мертвых летучих мышей.

– Смотрит, нет ли опасности…– Дженни и сама напряженно вслушивалась в подобную затаенному дыханию тишину среди тесно толпящихся деревьев.

– В прошлый раз он ничего не высмотрел, так ведь?– Гарет засунул руки в перчатках под мышки и содрогнулся от холода. Затем демонстративно стал смотреть на крохотный клочок неба, прикидывая время дня и, наверное, подсчитывая, какую часть пути они уже прошли. Говорил он с сарказмом, но сквозь сарказм явно проступал страх.– И в позапрошлый раз тоже…

– Благодари богов,– ответила Дженни.– Что ты вообще знаешь об опасностях Уинтерлэнда!

Гарет выдохнул, взгляд его внезапно прояснился. Быстро оглянувшись, Дженни нашла темную фигуру Аверсина; пледы делали его почти невидимым в сумраке леса. Джон положил стрелу на тетиву и, не натягивая, скользящим движением поднял лук.