Драконья погибель - Страница 44

Джон вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы.

– Король мне заплатит за это отдельно.

Его объятие напоминало хватку облаченного в атлас медведя. Затем он сбежал по лестнице и с чудовищным северным прононсом окликнул Гарета и Зиерн; ветер вздул его мантию и сделал Джона похожим на огромную орхидею посреди облетевшего сада…

Прошло еще около недели, прежде чем король пожелал встретиться со своим сыном.

***

– Он спросил меня, где я пропадал,– тихо проговорил Гарет.– Он спросил меня, почему я не встретился с ним раньше.– Повернувшись, наследник королевства ударил кулаком по стойке балдахина и скрипнул зубами, пытаясь сдержать слезы стыда и гнева.– Дженни, да ведь он же все эти дни попросту не видел меня!

Он обернулся. Слабый вечерний свет, падающий из граненых звеньев окна, где сидела Дженни, огладил лимонно-белый атлас его придворного одеяния и мрачно засиял в гладких старинных самоцветах на запястьях. Волосы Гарета с окрашенными в зеленый цвет кончиками, тщательно завитые перед аудиенцией, теперь снова развились и свесились вдоль щек – за исключением какой-нибудь пары локонов. Он нацепил очки, погнутые, расколотые и совершенно неуместные при столь роскошном одеянии; в линзах мерцал хлещущий за окном дождь.

– Я не знаю, что делать,– сдавленно сказал Гарет.– Он сказал… Он сказал, что о драконе мы поговорим в следующий раз. Я не понимаю, что происходит…

– А Зиерн при этом была?– спросил Джон. Он сидел возле конторки с веретенообразными ножками, заваленной книгами, как и вся прочая мебель в их апартаментах. После восьми дней ожидания комната имела вид разграбленной библиотеки: тома лежали один на другом, страницы были заложены листочками с выписками рукой Джона, какими-то тряпицами, другими книгами, а один фолиант – так даже кинжалом.

Гарет кивнул горестно.

– На половину моих вопросов за него отвечала она. Дженни, а не могла она опутать его каким-нибудь заклятием?

Дженни начала осторожно:

– Вероятно…

– Да конечно же!– сказал Джон, откинувшись на высоком стуле и опершись спиной на конторку.– И если бы ты не пыталась все время воздать этой дуре должное, Джен, ты бы и сама это поняла… Войдите!– добавил он, услышав мягкий стук в дверь.

Дверь открылась ровно настолько, чтобы Трэй Клерлок смогла просунуть в щель голову. Девушка поколебалась секунду, затем вошла, подчиняясь приглашающему жесту Джона. В руках у нее была ореховая шарманка, шейка ящика и игральная рукоятка которой были усеяны в беспорядке звездами из слоновой кости. При виде инструмента Джон расплылся в улыбке, а Дженни застонала.

– Уж не собираешься ли ты играть на этой штуке? Ты же распугаешь весь скот в округе, неужели не ясно?

– Не распугаю,– возразил Джон.– Кроме того, в ней есть такой фокус, чтобы играть потише…

– И ты его знаешь?

– Узнаю. Спасибо, Трэй, милая. Видишь ли, некоторые люди просто не способны оценить звуки настоящей музыки.

– Некоторые люди не способны оценить вопли кота, раскатываемого скалкой,– ответила Дженни. Затем снова повернулась к Гарету.– Да. Зиерн могла наложить на него заклятие. Но после твоих рассказов об отце, о его силе и упрямстве – странно, что она могла так овладеть им.

Гарет мотнул головой.

– И еще одно,– сказал он.– Я не знаю, как это понимать… И я не уверен в этом, потому что разговаривал с ним без очков… Но мне показалось, что он как-то высох со времени моего отъезда. Я понимаю, это звучит глупо,– торопливо добавил он, видя, что Дженни озадаченно нахмурилась.

– Нет,– неожиданно сказала Трэй и, когда все трое посмотрели на нее, зарделась, как куколка.– Я думаю, это звучит вовсе не глупо. Я думаю, что это правда и что «высох» – самое точное слово. Потому что… Мне кажется, то же самое происходит сейчас с Бондом.

– С Бондом?– переспросила Дженни, и в памяти тут же возникло изможденное костистое лицо короля, а затем восковая бледность Бонда, оттененная узором старинной раскраски.

Трэй, казалось, была всецело озабочена приведением в порядок кружев на левом рукаве. Затем она подняла голову, и драгоценные змейки в ее волосах блеснули опалово.

– Я думала, мне кажется,– сказала она тихонько.– Он стал какой-то неловкий и шутит как-то уже не смешно, как будто озабочен чем-то важным. Но у него сейчас нет дел – ни важных, никаких. И он стал таким же рассеянным, как твой отец.– Она умоляюще взглянула на Дженни.– Но зачем ей было налагать заклятие на моего брата? Он же и так всегда был ей предан! Они подружились, как только Зиерн появилась при дворе. Он любил ее. Она все время снилась ему…

– Снилась – как?– резко спросил Гарет.

Трэй покачала головой.

– Он не рассказывал мне.

– Во сне он ходил?

Изумленные глаза девушки ответили раньше, чем она заговорила.

– Откуда ты знаешь?

Прерывистый дождь стих. Все долго молчали, под окном в тишине ясно слышны были голоса дворцовых стражников, рассказывающих анекдот о гноме и проститутке. Смутный дневной свет убывал, комната стояла холодная и грифельно-серая. Дженни спросила:

– А тебе она еще снится, Гарет?

Юноша покраснел, как ошпаренный. Наконец помотал головой и сказал, запинаясь:

– Я… я не люблю ее. В самом деле не люблю. Я пытаюсь… Я боюсь оставаться с ней один. Но…– Он сделал беспомощный жест, не в силах бороться с предательскими воспоминаниями.

Дженни сказала мягко:

– Но она зовет тебя. Она позвала тебя в ту ночь, когда мы были в охотничьем домике. Раньше так случалось?

– Я не знаю…– Гарет выглядел больным и испуганным, как в лесах Вира, когда Дженни, проникая в его разум, предъявляла ему самого себя. Трэй, зажигавшая две маленькие лампы из слоновой кости на конторке Джона, торопливо погасила лучинку и, тихо подойдя к Гарету, усадила его рядом с собой на край кровати под балдахином.