Драконья погибель - Страница 75

Затем некая тень перечеркнула солнце; она была бы схожа с ястребиной, не будь столь огромна.

Кто-то вскинул голову – и взвизгнул, указывая в небо.

Тень снова заслонила солнце. Дженни подняла глаза. Поток золотистого света, пронизав распростертые саблевидные крылья, явил переплетение темных костей и вен, сверкнул на шипах, оснащающих с обеих сторон семидесятифутовый размах черного шелка, вызолотил каждый рог, каждую ленту в мерцающей гриве.

Дженни смотрела, как дракон подобно гигантскому орлу падает кругами в Долину, и лишь краешком сознания слышала ужасающие крики и ржание обезумевших лошадей. Топча мертвых и роняя оружие, люди, атаковавшие Бездну, бежали напролом сквозь руины, по лужам и грудам щебня.

К тому времени, когда Моркелеб опустился на потрескавшиеся от жара ступени, Долина Бездны была пуста.

Глава 14

«Почему ты вернулся?»

Солнце село. Отсветы его еще медлили на возносящихся к небу коричневато-зототистых утесах. В черной глубине Рыночного Зала Гарет и Трэй успели разжечь костерок; видно было, как они там сидят рядышком перед огнем, тревожно переговариваясь.

Боль уходила. Гранит лестницы был освежающе прохладен. Огромное мерцающе-черное существо, лежащее в позе сфинкса на верхней ступени, повернуло узкую птичью голову, и далекий блик костра раздробился в трепещущих лентах гривы, сверкнул на гагатовых шишечках длинных, как хлыст, усов.

Голос его тихо отдался в мозгу:

«Мне нужна твоя помощь, колдунья».

«Что?– Это было последнее, что Дженни предполагала услышать. В первый момент ей показалось даже, что она попросту ослышалась, но, разговаривая с драконом, ослышаться невозможно.– Моя ПОМОЩЬ? МОЯ помощь?

Раздражение заклубилось в душе Моркелеба подобно тяжелому едкому дыму. Железная гордость дракона была уязвлена унизительной необходимостью просить помощи у человека. Разум – враждебно замкнут, и все же Дженни почувствовала изнеможение и страх, владеющие Моркелебом.

«Моим именем ты прогнала меня отсюда,– сказал он.– Но что– то сильнее твоего приказа не отпустило меня».

Гибкие усы, сверкнув, рассекли ветер.

«Как те сны, что раньше сорвали меня с места, оно не давало мне покоя – что-то похожее на жажду золота, только гораздо хуже. Оно мучило меня, когда я летел на север, но стоило мне повернуть к югу – стало легче. Пока ты не коснулась меня своим исцелением, так не было: я шел и приходил куда хочу и не знал над собой другой власти, кроме власти золота. Это не может быть твоим приказом – ты приказала мне уйти. Это магия, которой я не понимаю, магия, совсем не похожая на драконью. Она не дает мне ни мира, ни отдыха. Я постоянно думаю об этой горе, хотя иду против собственного имени, колдунья, против твоего заклятия».

Дракон шевельнулся и принял позу, в какой иногда лежат коты: передние лапы и плечи – как у сфинкса, а задние протянулись назад во всю длину гранитной ступени. Усаженная шипами шишка на кончике его хвоста слегка подергивалась.

«Но это и не золото,– сказал он.– Золото влечет меня, но никогда не доводит до сумасшествия. Это так же чуждо моему пониманию, как если бы душа попыталась сама выбраться из моего тела. Я ненавижу это место. Это место моего поражения и позора, но жажда быть здесь пожирает меня. Я никогда не чувствовал такого раньше и не знаю, что это такое. Исходит ли это от тебя, колдунья? Что ты сама знаешь об этом?»

Некоторое время Дженни молчала. Силы постепенно возвращались к ней, и она уже не чувствовала себя такой изломанной и усталой. Сидя на гранитной ступени между драконьими лапами, она подняла голову, и тонкие атласные ленты гривы огладили ее лицо. Моркелеб посмотрел вниз, и Дженни увидела устремленный на нее кристаллический серебряный глаз.

«Твое желание напоминает человеческие чувства,– сказала она.– Я не знаю, что овладело тобой, Моркелеб, но Бездна влечет не тебя одного. Мне тоже не нужно золота, и все-таки я чувствую, как какая-то сила тянет меня к Сердцу Бездны».

Огромная голова дракона дернулась.

«Я знаю Бездну,– сказал он.– Она была моей твердыней и моим владением. Я знаю каждую оброненную монету и каждый изваянный водой кристалл. Я слышал каждый шаг тех, что бежали в Цитадель, каждый всплеск белых слепых рыб в подземных омутах. И я говорю тебе: в Бездне нет ничего, кроме камня, воды и золота гномов. Ничего, что могло бы приказать мне вернуться».

«Может быть»,– сказала Дженни и уже вслух позвала в гулкую глубину проема:

– Гарет! Джон! Трэй!

Дракон недовольно повернул голову, когда из черноты послышались мягкие шаркающие шаги. Досада его и раздражение были столь откровенны, что Дженни захотелось шлепнуть его по носу, как одного из своих котов, пытающегося стащить лакомый кусочек.

Но, должно быть, и Моркелеб в свою очередь почувствовал, что Дженни рассержена, и нехотя положил узкую голову на одну из передних лап. Хвост его недовольно подергивался.

Гарет и Трэй, поддерживая Джона с двух сторон, вывели его на площадку. Он поспал немного, отдохнул и выглядел чуть получше. Заклинания исцеления делали свое дело. Аверсин взглянул на огромное черное создание, и глаза их встретились. Дженни не слышала, что сказал ему Моркелеб, хотя об этом можно было и догадаться.

– Да нет, все отлично,– ответил ему Джон.– Не стоит благодарности.

Какой-то момент они продолжали смотреть в глаза друг другу. Затем дракон раздраженно мотнул головой и обратил холодный серебряный взгляд на Гарета. Юный принц вспыхнул, но смолчал. Что сказал ему дракон, осталось неизвестным.

Джона положили возле портала, подстелив под плечи свернутый плед. Звездный свет отразилася в стеклах очков, сделав их на секунду похожими на глаза дракона. Дженни присела на гранит как раз между Джоном и драконьим когтем. Гарет и Трэй, как бы для взаимной защиты, уселись рядышком, прижавшись друг к другу и боязливо поглядывая на Моркелеба, Черного Дракона Злого Хребта.